«Барселона — небольшая: здесь — гора, здесь — море. У вас огромный город, в котором умещается все», — указывает в карту на китайском испанец Пепе Жиль-Вернет из Mundo Deportivo, одной из главных газет Каталонии. Бумажную схему города он взял в кафе, пытаясь разобраться, где находится отель, где — поразивший на утренней обзорной экскурсии храм Спаса на Крови, а где — еще одно впечатление от города — Михайловский театр.

«Я не фанат балета, но здесь было что-то особенное, — говорит Пепе о театре, куда репортёров повели на „Баядерку“ — классический балет, ставший дебютным для Артема Дзюбы, который побывал на премьере в Михайловском 4 октября. — Сама атмосфера зала — прости, но у меня не хватает английских слов, чтобы описать эмоции. Я даже на испанском бы и то с трудом объяснил. Это как увидеть победу моего любимого „Реала“ над „Барселоной“, то есть командой из города, где я живу, и за которую вокруг болеют все».

Балет случился в первый же вечер путешествия иностранцев по Петербургу и стал разогревом. Едва ли не больше их поразил музей Карла Фаберже. Экскурсия спокойно перетекала от одного подарка ювелира царской семье до другого, пока вопрос не задал британец Эндрю Воршоу из Inside World Football, влиятельнейшего медиа, которое пишет не только о футболе, но и о главных скандалах вокруг него.

— А какая цена у этих яиц? — В последние годы Российской империи они стоили по 4 тысячи рублей, при этом цена за корову была 4 рубля, — объяснил экскурсовод. — Хорошо, а что сейчас? — не унимался Эндрю, который задавал жесткие вопросы не только на экскурсии. — Десятки миллионов долларов.

Ощущение близости к редким драгоценностям (из 50 яиц, подаренных царской семье, в России осталось всего 19) током пробежало по всей группе — во-первых, снимать теперь стали не только самые любопытные. Во-вторых, и это главный успех, вместо положенных 35 минут журналисты, забывшие о приближающемся обеде, самостоятельно гуляли по музею почти час. Причем некоторые нашли красоту и в более привычном нам искусстве — картинах Айвазовского и Коровина.

Задержка помогла случиться неожиданной встрече. Уже у выхода к Томасу Рангли из Швейцарии вдруг подошел высокий седой мужчина. «И ты здесь, что ли?» — удивился мужчина на русском. Обернувшись на голос, его уже можно было узнать: почетный президент РФС Вячеслав Колосков, который работал с Рангли, когда был вице-президентом ФИФА.

Старые друзья сделали несколько совместных фото, к которым моментально присоединились еще несколько участников пресс-тура. Каждый — со своей историей дружбы с Колосковым.

Статус посещающих город журналистов оказался предельно ясен.

«Мы очень любим Петербург. Удивительный город, удивительный стадион, удивительные болельщики. Мы надеемся, что еще вернемся сюда, вернемся с хорошим чувством. Мы немного завидуем вашему стадиону, хотели, чтобы в Брюсселе был такой же», — говорил на пресс-конференции после игры главный тренер бельгийцев Роберто Мартинес.

«Санкт-Петербург» действительно в несколько раз удобнее и современнее главной арены Брюсселя — имени короля Бодуэна. В Германии со стадионами нет проблем, но даже там питерскую арену считают одной из красивейших в мире — это мнение Грегора Дерикса, который работал журналистом в главных немецких медиа, а затем открыл коммуникационное агентство и, например, занимался пиаром «Хоффенхайма». В частности, создавал сайт и вел информационное сопровождение.

— Стоп, Грегор, но он же довольно необычный! — не понимаю я. — Я был на десяти чемпионатах мира с Испании-1982. Поверь, он роскошный.

Правда, на момент разговора Грегор еще не смотрел со стадиона футбол — только посетил две тренировки и предматчевые пресс-конференции. Огонь случился во время самой игры. На сборной России наконец-то появились болельщики: пока они не знают зарядов, кроме самых типичных вроде «Вперед, Россия!», и по пять раз распевают «Катюшу», зато ради шума больше не нужно ждать победной серии пенальти в плей-офф чемпионата мира. Он появляется даже при ударе из-за штрафной. И все это — под крышей, так что на стадионе комфортно сидеть даже без кофты.

«Так получилось, что я пришел в Mundo Deportivo перед чемпионатом мира, поэтому не попал на турнир. Но теперь понимаю, что потерял», — сознается Пепе. По его словам, это уже не театральные эмоции, и во время ЕВРО он хотел бы базироваться именно в Петербурге.

Похожее желание и у Дерикса. Во время чемпионата мира он жил в Сочи недалеко от базы сборной Германии. Но Петербург — его фаворит даже в Европе: «Мне нравятся низкие города у воды: Копенгаген, Венеция, Стокгольм. Санкт-Петербург — в их числе». Журналист не помнит, в какой раз он оказался здесь (в сумме в Москве и здесь — семь-восемь раз), но Питер точно напомнил ему Гейдельберг — старый немецкий город недалеко от Зинсхайма. В Зинсхайме Дерикс часто бывал, когда работал в «Хоффенхайме», и застал там Юлиана Нагельсмана: «Он — умница, отличник. Лучший из новых немецких тренеров. Думаю, он должен возглавить сборную в будущем».

Типичный русский чиновник — не знающий иностранные языки мужчина, согласовывающий вопросы заранее. СЕО питерской части ЕВРО-2020 Алексей Сорокин (он же отвечал за ЧМ-2018) разрушил стереотип. Во-первых, Сорокин без переводчика отвечал на вопросы, а когда они шли от русских журналистов и требовался перевод для иностранцев, включался сам.

Во-вторых, вопросы поступали любые — так, оказалось, что британцев снова беспокоит тема допинга, а французов и бельгийцев — наследие ЧМ. Сорокин отбил все атаки и даже обрадовал болельщиков: общественный транспорт для обладателей билетов во время ЕВРО-2020 будет бесплатным. С брифинга журналисты вышли под впечатлением — от открытости и инновационности.

Бывший сотрудник «Зенита» Погорелов — человек другой формации, но даже он поражал не только образом, но и фактурой, вплетая в футбольную экскурсию истории из неспортивного прошлого. Например, про печальный дом, из которого во время репрессий увезли почти всех жителей; бывшего бандита Люцифера, в 90-е вдруг ставшего священником; или слона, впервые в российском зоопарке появившегося именно в Питере.

Погорелов — патриот родного края, поэтому его версия происхождения футбола в России отличается от московской: игру завезли британские рабочие именно в местные порты, а не на московские фабрики.

Правда, больше всего журналистов развеселили не подколы по поводу противостояния Питера и Москвы, а история про договорной матч между командами из Ростова и Ташкента в 70-х: о том, как капитан из Ростова взял деньги за проигрыш, решив обеспечить его сам, и был заменен в середине первого тайма. Ташкент проиграл, вылетел в первую лигу, судьба денег осталась неизвестна.

«Ха-ха, ничего не изменилось с тех пор», — засмеялась группа.

— За три дня вы пообщались с кучей разных людей. Как вам они? — уточняю у Грегора Дерикса под конец третьего дня.

— Мне нравятся люди в России. Это было заметно еще в Сочи во время чемпионата мира. Я понимаю, почему вам не сильно нравится то место — оно похоже на Турцию, большой рынок. Но именно люди — у меня не было никаких проблем, все оказались добры ко мне.

Даже один из тостов на ужине прозвучал за русских людей. «Слушайте, вы все время жалуетесь на погоду. Она, и правда, не самая лучшая. Но зачем нам погода, когда вы организовали нам такой теплый прием и когда у вас такие люди?» — выступил Жозе Карлуш Фрейтас, и все подхватили за ним.

На прощальном ужине растаял даже главный критик больших спортивных проектов в России Эндрю Воршоу. Журналист из оппозиционного России медиа был настроен не слишком радушно еще задолго до чемпионата мира. Турнир изменил его взгляды, но вопросы Сорокину все равно были непростыми.

— Эндрю, что скажете сейчас? По-прежнему настроены не очень? — уточнил я уже за полночь в последний день.

— Нет-нет, все нормально. Время покажет, но я больше не критик России.