ЕВРО-1972
Конец эпохи

В 1972 году сборная СССР в четвертый раз подряд вышла в полуфинал чемпионата Европы и даже заняла по итогам турнира второе место. То была последняя медаль перед перерывом в 16 лет.

Главный тренер сборной СССР Александр Пономарев схватился за живот. На спокойном лице неожиданно появилась гримаса боли. Через 10 минут его команде предстояло выходить на финальный матч чемпионата Европы-1972 против сборной ФРГ.

Переборов болезненные ощущения адской, будто от удара топором, пытки, тренер закончил установку и попросил команду сыграть в атаку.

Пономарев стал третьим тренером, работавшим со сборной СССР за тот цикл. С Валентином Николаевым, который за 24 матча (включая товарищеские) не уступил ни разу, команда опередила в отборочном турнире Испанию и Северную Ирландию (с Джорджем Бестом). Казалось, обрела хоть какую-то стабильность. Но вмешались высшие силы: кроме сборной Николаев работал в ЦСКА. В 1970-м с армейцами он стал чемпионом, а как только принял национальную команду, откатился в середину таблицы. Что не понравилось куратору ЦСКА, министру обороны маршалу Гречко. Тот потребовал сосредоточиться на клубной работе.

«Как человек военный, я вынужден был подчиниться. Ушел из сборной не по своей воле», — вспоминал Николаев десятилетия спустя.

Он передал должность Пономареву. Тот работал с олимпийской сборной, но из-за летней Олимпиады и решения объединить команды возглавил и ту, и другую.

«Александр Семенович — прекрасный тренер и великолепный человек, — рассказывал про него игрок той сборной Анатолий Байдачный. — Но в тот момент он был сильно болен. У него обнаружили рак».

Онкологию, из-за которой Пономарева мучили такие боли, что он даже был вынужден пропустить четвертьфиналы с Югославией (заменял Николай Гуляев), тренеру диагностировали еще в 60-х. Предположительно, после «Динамо», с которым он выиграл золото-1963 и где вернул Льва Яшина в большой футбол: после травли из-за ЧМ-1962 кипер не хотел продолжать карьеру, и тогда Пономарев придумал заместительную терапию — отправил Яшина на дачу, посоветовал больше сидеть на природе и не думать о футболе, а потом вернул в основу. Яшин пропустил 6 голов в 27 матчах сезона и выиграл «Золотой мяч».

В 1965-м Пономарев уехал в Финляндию, став первым советским тренером на Западе. Там он вытащил команду «Упон Палло» из второй лиги и чуть не добрался с ней до медалей в главной.

«Он страдал, кажется, от язвы, но никогда не жаловался», — рассказывал о Пономареве футболист той команды Симо Сюрьяваара.

В федерации футбола о диагнозе знали, но жалеть не стали. Только чуть скрасили уход Николаева — впервые в истории Советского Союза тренера футбольной сборной не уволили (ушел сам) и даже наградили грамотой.

Во всех остальных случаях увольнение шло за все подряд: второе место на ЕВРО-1964 — уволен Бесков, четвертое место на чемпионате мира-1966 — уволен Морозов, четвертое место на ЕВРО-1968 — уволен Якушин, 1/4 финала чемпионата мира — уволен Качалин. И так будет до 1990 года, пока Лобановский не уйдет сам.

В 1968-м вообще получилось обиднее всего. Тогда сборная в третий раз подряд вышла в полуфинал чемпионата Европы, где нарвалась на хозяев турнира итальянцев. Матч в Неаполе закончился со счетом 0:0, а правила в то время были безумными: финалист определялся монеткой, которую судья кидал в присутствии капитанов команд. От СССР в процедуре участвовал Альберт Шестернев.

«Якушин подсказывал ему выбрать орла, но Алик застыл, и капитан итальянцев Факкетти назвал его первым — и выиграл жребий. И вдруг, когда разразился стадион, поднялся такой шум, петарды — мы все поняли, — вспоминал тот эпизод участник ЕВРО-1968 Анатолий Бышовец. — На Шестернева и идущего вслед за ним Якушина было невозможно смотреть. Он ему говорил: „Алик, ну я же тебе сказал“. Он ему это раз десять говорил. Это было, конечно, ужасно. Вид был у обоих страшный».

На ЕВРО-1972 правила были уже другими. Вместо монетки в отборе использовали переигровку, в финальном турнире — впервые пенальти. Еще УЕФА наконец-то разрешил замены — теперь во время матча легально можно было заменить двух игроков.

Все это сборной СССР никак не помогало. Команда, измученная перестановками тренеров, совсем не сыгранная и явно испытывающая дефицит тренерской мысли, с трудом протиснулась через четвертьфинал (по матчу дома и на выезде, проводился после группового отборочного этапа, где СССР закончил выше Испании). И общие 3:0 против Югославии смущать не должны: после 0:0 в Белграде делегации даже вели переговоры о третьем матче на нейтральном поле, на случай еще одного ничейного результата. В Москве предлагали провести эту игру на стадионе в Берлине, югославы были за Амстердам. Настолько никто не верил в себя.

«Такие матчи — одно мучение», — объяснял вратарь Евгений Рудаков, который в Белграде потащил артиллерийский град ударов. «Мяч, если и терять, так в борьбе, а не за здорово живешь. Мы, защитники, только отдадим его вперед, а там, смотришь, сразу его потеряли. И опять на нас наступают», — комментировал защитник Муртаз Хурцилава.

Первый тайм в Москве проходил вообще под контролем соперника — наша команда включилась только после перерыва, затолкала три, но все равно выглядела не вполне убедительно. Точнее всего ощущения от той победы передал журналист Лев Филатов: «Даже этот удачный матч позволил отчетливо увидеть, что нашей сборной удавались атакующие эпизоды, но ей еще не удавалась атакующая игра, планомерная, последовательная и настойчивая. Слишком много комбинаций рвались то из-за ошибок в передачах, то из-за тактических размолвок».

После 1/4 финала ЧМ-1970 хлипкое разрозненное нападение — привычное состояние советской сборной. За счет топовых футболистов она вытаскивала матчи против практически любого соперника, но коллективно смотрелась тоскливо. Настолько, что в Кремле даже запретили лететь на чемпионат Европы в Бельгию единственному журналисту: корреспондент «Советского спорта» Олег Кучеренко в последний момент был оставлен в стране. Считалось, что предстоит позор, освещать который не имеет смысла. В итоге отчет о полуфинальном матче — против Венгрии — газета составляла по материалам иностранной прессы.

К финальной стадии сборная готовилась на базе «Спартака», а жила в пансионате на Клязьме, ненадолго слетав в Мюнхен. Там — на открытии олимпийского стадиона — влетела 1:4 команде ФРГ, одному из четырех участников финальной стадии ЕВРО.

С соперником по полуфиналу — венграми — команда СССР играла в присутствии 16 с половиной тысяч зрителей в Брюсселе. Могли снова в Италии, но итальянцы, претендовавшие на второй подряд ЕВРО, вылетели, уступив в четвертьфинале Бельгии. А финальный турнир тогда давали проводить только тем, кто точно сыграет в решающих матчах.

Венгры раскатывали советскую сборную почти всю встречу с перерывом на гол Конькова, но в воротах снова находилось спасение в виде Рудакова. Он тащил не только сумасшедшие удары с игры, но и пенальти, поставленный на 84-й минуте. Отдельное счастье, что его взялся пробить Замбо — футболист, который из 10 попыток в сборной реализовывал одну. Перед турниром Замбо занимался пенальти отдельно, сильно прогрессировал, поэтому сразу пошел к точке. Рудаков вытянулся в струну и мяч забрал.

«Веселиться не было времени, — вспоминал быт турнира Анатолий Коньков. — Там три дня отдыха, на четвертый играть — все по плану. На следующий день — полувыходной: кто попарился в бане, кто не играл — тренировался, потом выехали в город, там немножко походили, потом приехали из города, и дальше тренировка одна, тренировка вторая...»

В коммунистической партии повеселели. На следующий день после матча с Венгрией в редакцию «Советского спорта» позвонили из Кремля: корреспонденту Кучеренко все-таки разрешили выехать в Бельгию — на финал.

Александр Пономарев схватился за живот на установке перед финалом. Давала знать о себе болезнь. Он старался не показывать игрокам, насколько же ему плохо, поэтому продолжил: «Игру вести широко, в комбинационном плане, с маневром по фронту и в глубину, в быстром темпе. Играть точно, дорожить мячом, инициативой, бороться за каждый мяч на любом участке поля. Менять направление атак, стремиться бить, идти на добивание. С мячом действовать быстро, точно, но спокойно, уверенно».

Эту установку команда забыла еще при выходе из тоннеля «Эйзеля» — стадиона, который через 13 лет станет печально известным во всем мире. «Все 68 тысяч на трибунах оказались немцами. Фактически мы играли на поле соперника, — говорил через 40 лет после матча Анатолий Байдачный. — За нас болели только восемь человек из посольства. Они потом спросили: «Вы слышали, как мы кричали: „Шайбу, шайбу“? Мы так посмотрели на них, мол, издеваетесь, что ли? Как мы могли слышать, когда там весь стадион немцев ревет?»

Итог: сборная СССР провела один из худших матчей в истории. Три дальних удара защитников, прострел с фланга, на который не успел Байдачный, и еще одна неудачная попытка Байдачного пробить головой — это список всех моментов, которые создала команда Пономарева за 90 минут. Немцы деклассировали соперника еще сильнее, чем месяц назад в Мюнхене.

«Отмучались, думали мы, пройдя венгров. И только во время финала поняли: те мучения в полуфинале были лишь приятной прогулкой по сравнению с тем, что предложили нам немцы», — не скрывал правды после матча вратарь Рудаков — единственный игрок из СССР, не заслуживший критики и попавший в символическую сборную ЕВРО.

Колотов сказал еще жестче: «Соперники играли, а мы, стыдно сказать, только мешали им это хорошо делать. Старались мешать. И старались безуспешно».

По версии Байдачного, причины поражения две. Во-первых, команда просто не успела сыграться: она состояла из сильных футболистов разных клубов, которые не создали коллектив: «В отличие от немцев. У них базовой командой была «Бавария», и сборная выглядела наигранной машиной. Даже на банкете их тренер Хельмут Шен сказал: «У русских очень хорошие, сильные и молодые футболисты, но коллективной игры нет. Зато в будущем должна получиться отличная команда».

Вторая причина — безумно сильный соперник. На ЧМ-1970 немцы стали третьими, в 1974-м — возьмут золото. В промежутке, как они признают сами, была команда, которой до сих пор не имеется равных во всей истории местного футбола. «Нынешняя команда — это команда моей мечты. Мне доводилось работать со многими выдающимися игроками, но, пожалуй, никогда еще не было такого выбора равных, не было такого слаженного ансамбля», — гордился парнями Шен.

«Они вроде как на самолете летали, а мы все на танках ездили», — вспоминал в 2012-м тот финал Анатолий Коньков, сравнивая сборную ФРГ с «Барселоной» времен Гвардиолы.

Мюллер, Беккенбауэр, Нетцер, Майер и Брайтнер феерили так, словно прилетели из космоса, о чем напомнил тот же Коньков: «Команда свое дело делала четко: варьировала пространство, меняла темп и ритм игры. Немцы сумели перестроить игру за короткий срок. А мы выглядели как космонавты, которые на Луну прилетели».

Восхваляя соперника, Коньков при этом жестко прошелся по Пономареву. Во-первых, за то, что тренер решил выпустить его на поле, несмотря на повреждение: «Я получил тяжелую травму с Венгрией, и меня тем не менее заставили выходить на финал. Я лежал два дня, не мог ходить, тренировки пропускал, а мне сказали: „Надо! Иди играй“. Это был подход того нашего тренера, который считал, что состав не надо менять. Обкололи меня, пришлось хромать — не играть в футбол, а хромать».

Во-вторых, в целом сомневаясь в навыках начальника: «Чехарда никогда не идет на пользу. И если команда Николаева еще стала чемпионом, обыграв бесковское „Динамо“ в Ташкенте... Он-то работал в клубе и добивался результата. А Александр Семенович Пономарев не совсем привлекался к работе».

ЕВРО-1972 — последний большой турнир сборной СССР перед 10-летней паузой. В следующий раз команда попала только на чемпионат мира — в 1982-м. А поездки на ЕВРО придется ждать до 1988-го.

То поражение — логичный конец сборной 50-60-х, когда одно поколение прошло, а новое еще не успело вырасти. Поколение игроков, но главное — тренеров. В СССР вдруг возник дефицит тренерской мысли, новых идей, людей, которые посмотрят на прежние конспекты по-новому. Так, как сделали Лобановский и Базилевич.

В 1972-м понимания этого еще не существовало. Вину искали не в системе, а друг в друге. Пономарев на эмоциях от критики написал открытое письмо в «Известия», где обвинил в поражении игроков, не выполнивших установку на атаку и выбравших трусливую тактику. А еще уничтожил тренеров за низкий уровень физической подготовки футболистов в клубах. И заодно еще начальников — за нестабильный календарь.

Чуть остыв, он рассказал, что немцы, и правда, были сильнее и технически оснащеннее. Почти об этом же писали в еженедельнике «Футбол. Хоккей»: «Бесконечные передачи на короткие расстояния, игра без острых продолжений и ходов, большой технический брак — вот каким предстал наш футбол в финальном матче».

Чиновников система как обычно не заботила. Они снова искали виноватых. Байдачный вспоминал, что в самолете из Бельгии досталось Хурцилаве: «Крупный чиновник начал права качать: „Вас бы всех не в Москву, а в Сибирь. Мы-то немцев во время войны отодрали“. Муртаз не выдержал: „Это ты-то во время войны?“ В итоге Хурцилава не стал лучшим игроком года, хотя особых вариантов, кому давать награду, кроме Муртаза, не существовало».

Уже в Москве в нарушители дисциплины, которые демонстрируют «рваческие настроения и проявляют полную беспомощность в морально-волевом плане», зачислили автора полуфинального гола Конькова, Байдачного, Банишевского, Козинкевича и не сыгравшего ни минуты в Бельгии Абрамова. Их отстранили от сборной — на бронзовую Олимпиаду в Мюнхен команда полетела без них.

54-летний Пономарев удивительно сохранил за собой пост тренера до конца 1972-го. Жить ему оставалось меньше года.